Какие качества характера называют добродетелью. Что такое добродетели? Значение слова Что такое добродетели человека

В системах нормативной этики свойство личности, делающее ее способной к нравственно «правильным» мыслям, словам и поступкам. Понятие Д. в европейской традиции преемственно по отношению к античному понятию «арете» в его послесократовском истолковании; у истоков доктрины о Д. стоит Платон, опосредованный аристотелизмом и стоицизмом. В терминологии, унаследованной европейской мыслью от Аристотеля через посредство схоластики, Д. есть «хабитус» (лат. habitus - навык, стабильное состояние) души; см. Aristot. Eth. Nicom. II, 4,1105Ь201106а12. Как всякий другой «хабитус», Д. обычно приобретается, а затем приумножается и осуществляет себя посредством упражнений, т. е. сообразных ей «актов». Всякое проявление Д., в том числе и душевное движение, есть по такому пониманию «акт» Д. (поступок - это «акт внешний», actus externus , самонастраивание души - акт «внутренний», actus internus). Отсюда характерные для западного религиозного обихода выражения типа «акт веры» или «акт покаяния», означающие усилия возбудить в себе некоторое чувство, которые обычно сопровождаются чтением молитвенной формулы, а также термин «духовные упражнения». В акте «хабитуальная» Д. обретает действительность и становится «актуальной» Д.

Все Д. мыслятся как свойства моральные в широком смысле слова; однако среди них выделяются как самая большая группа «моральные Д.» в узком смысле слова. В центре этой группы традиция поставила 4 «кардинальные» Д. (от лат. carde «ось»), число которых связано с символикой 4 стран света, 4 углов дома, 4 стихий и т. п. (полнота естественного), а отбор восходит к Платону (Resp. IV, 427е sqq.): благоразумие (prudentia), справедливость (iustitia), воздержность (temperantia) и мужество (fortitudo). Но если у Платона в связи с его этико-политической концепцией примат принадлежал справедливости, как бы суммирующей в себе прочие моральные Д., гражданской Д. по преимуществу, то схоласты склонны передавать примат благоразумию, Д., осуществляющей подчинение воли разуму и указывающей другим Д. пределы их меры (напр., Thomas Aquinas, Summa theol., la Пае, qu. LXI, art. 2). Вопрос о мере особенно важен потому, что моральные Д. по примеру Аристотеля часто описываются как середина между парами противоположных порочных крайностей: щедрость - середина между скупостью и расточительством, храбрость - середина между трусостью и опрометчивостью, и т. д. Погрешить против каждой Д. можно «недостатком» (per defectum) и «избытком» (per excessum) (трусость - «недостаток» храбрости, опрометчивость - ее «избыток»). Венчая моральные Д., благоразумие связывает их с интеллектуальными Д. (по Аристотелю - дианоэтическими); в числе последних - знание (scientia), мудрость (sapientia), разумение (intellectus), искусство (ars). Отдавая интеллекту первенство перед волей, традиция томизма отдавала интеллектуальным Д. первенство перед моральными. С христианской точки зрения интеллектуальные и моральные Д. в совокупности представляют собой Д. «человеческие», или «естественные»; от них отличны Д. «теологические», или «сверхъестественные» - вера, надежда и любовь (ср. 1 Кор. 13:13), число которых не случайно соответствует троичности Божества - в традиционной христианской символике чисел 3 относится к 4 как божественное к человеческому и вечность к времени, и таково же отношение теологических Д. к кардинальным, а в сумме они дают священное число семь. Если интеллектуальные и моральные Д. по своему происхождению бывают отчасти врожденными (innatae - но это, собственно, еще не Д., а только их задатки и предпосылки, как объяснил еще Аристотель), а главным образом приобретенными (acquisitae), т. е. результатом упражнений, Д. теологические рассматриваются как внушенные свыше (букв, «влитые», infusae), что не снимает задачи упражнять их и осуществлять в «актах». Примат среди теологических Д. принадлежит любви; но это именно «сверхъестественная» любовь, отличная от естественной привязанности. Обладание теологическими Д. мыслилось возможным только для верующего, обладание интеллектуальными и моральными Д. - для всякого человека, следующего «естественному закону».

Разграничение между естественными и сверхъестественными Д. особенно отчетливо выраженное в католической традиции томизма и казуистики, вызывало протесты с противоположных сторон: с позиции веры можно было отрицать понятие естественной Д., приравнивая ее к «блистательному пороку» (Августин, считавший, что безупречно нравственное поведение вообще не вменяется человеку в заслугу) или ставя ее в полную зависимость от благодати (Иоанн Дунс Скот, Лютер) или предопределения (Кальвин), что приводило к нивелированию естественных и сверхъестественных Д.; напротив, с позиции рационализма или т. н. автономной этики можно было отрицать понятие сверхъестественной Д. как несовместимое с сущностью этического. Итальянский Ренессанс разработал концепцию «Д.» (virtu) как предельно полной реализации способностей человеческой природы; эта концепция, связанная с семантической двузначностью латинского слова «virtus» («Д.» и «способность»), была удалена не только от теологии, но и собственно от этики. Классификация Д. сама по себе, как прием формализации этических доктрин, постепенно теряет престиж вместе со схоластикой; уже голландский картезианец Гейлинкс характерным образом настаивал на том, что Д. - одна. Просвещение - последняя эпоха, пытавшаяся при отказе от санкции откровения все же строить этику последовательно по нормативистскому принципу, обращая против схоластики взятые у нее же, но переосмысленные и заостренные понятия естественного закона и подчинения воли разуму; и это последняя эпоха, для которой слово «Д.» играет роль важнейшего оружия в идейной борьбе. Спиноза отождествлял Д. с истинной природой человека, которая объяснима лишь из собственных законов («Этика», ч. IV, опред. 8), т. е. независима по отношению ко всему внешнему ей и утверждает в своем действии себя самое. В связи с понятием Д. Спиноза говорит о «пользе» человека (там же, ч. iV, предлож. 24), которую, однако, надо понимать в смысле, противоположном утилитаризму, даже моралистическому: «блаженство не награда за Д., но сама Д.» (там же, ч. V, предлож. 42). X. Вольф определял Д. как готовность следовать естественному закону и совершенствовать себя и других (Philosophi practica universalis 1,321 sqq.). В целом с этим понятием (заметно определившим, в частности, язык Великой французской революции, когда много говорили о гражданской Д.) связывается надежда на полное согласие между природой и разумом, более того, на их тождество, долженствующее определить жизнь человека и общества. Начиная с Канта, по дефиниции которого Д. есть «моральная твердость воли человека в соблюдении им долга» («Метафизика нравов», II, «Учение о Д.», введение, Соч. в 6ти томах, т. 4, М., 1965, с. 341), немецкий идеализм (Фихте, Шлейермахер, Гербарт и др.) акцентирует не столько следование природе, сколько, напротив, личный волевой акт, прорывающий инерцию стихийного, природного бытия, освобождающее самопреодоление; выработанный Просвещением идеал Д. удерживает свой автономизм, но в значительной степени утрачивает свой натуралистический и гедонистический характер, оборачиваясь некоей внерелигиозной аскезой. Попытки отыскать неизменную норму в самой человеческой природе, доброй и вечной, оказались несостоятельны. Возникающие системы мировоззрения самого разного рода, от позитивистских до иррационалистических, при всех своих принципиальных различиях едины в том, что не оставляют места для нормативистской этики, а потому слово «Д.», являвшееся некогда точным научным термином, без которого нельзя было обойтись, уходит из философского обихода, и отдельные попытки построить заново теорию Д. (напр., у Больнова) лишь оттеняют общую картину.греч. E^iQ, лат. habitus - навык, стабильное состояние) души; см. Aristot. Eth. Nicom. II, 4,1105Ь20-1106а12. Как всякий другой «хабитус», Д. обычно приобретается, а затем приумножается и осуществляет себя посредством упражнений, т. е. сообразных ей «актов». Всякое проявление Д., в том числе и душевное движение, есть по такому пониманию «акт» Д. (поступок - это «акт внешний», actus externus , самонастраивание души - акт «внутренний», actus internus). Отсюда характерные для западного религиозного обихода выражения типа «акт веры» или «акт покаяния», означающие усилия возбудить в себе некоторое чувство, которые обычно сопровождаются чтением молитвенной формулы, а также термин «духовные упражнения». В акте «хабитуальная» Д. обретает действительность и становится «актуальной» Д. Все Д. мыслятся как свойства моральные в широком смысле слова; однако среди них выделяются как самая большая группа «моральные Д.» в узком смысле слова. В центре этой группы традиция поставила 4 «кардинальные» Д. (от лат. carde «ось»), число которых связано с символикой 4 стран света, 4 углов дома, 4 стихий и т. п. (полнота естественного), а отбор восходит к Платону (Resp. IV, 427е sqq.): благоразумие (prudentia), справедливость (iustitia), воздержность (temperantia) и мужество (fortitudo). Но если у Платона в связи с его этико-политической концепцией примат принадлежал справедливости, как бы суммирующей в себе прочие моральные Д., гражданской Д. по преимуществу, то схоласты склонны передавать примат благоразумию, Д., осуществляющей подчинение воли разуму и указывающей другим Д. пределы их меры (напр., Thomas Aquinas, Summa theol., la Пае, qu. LXI, art. 2). Вопрос о мере особенно важен потому, что моральные Д. по примеру Аристотеля часто описываются как середина между парами противоположных порочных крайностей: щедрость - середина между скупостью и расточительством, храбрость - середина между трусостью и опрометчивостью, и т. д. Погрешить против каждой Д. можно «недостатком» (per defectum) и «избытком» (per excessum) (трусость - «недостаток» храбрости, опрометчивость - ее «избыток»). Венчая моральные Д., благоразумие связывает их с интеллектуальными Д. (по Аристотелю - дианоэтическими); в числе последних - знание (scientia), мудрость (sapientia), разумение (intellectus), искусство (ars). Отдавая интеллекту первенство перед волей, традиция томизма отдавала интеллектуальным Д. первенство перед моральными. С христианской точки зрения интеллектуальные и моральные Д. в совокупности представляют собой Д. «человеческие», или «естественные»; от них отличны Д. «теологические», или «сверхъестественные» - вера, надежда и любовь (ср. 1 Кор. 13:13), число которых не случайно соответствует троичности Божества - в традиционной христианской символике чисел 3 относится к 4 как божественное к человеческому и вечность к времени, и таково же отношение теологических Д. к кардинальным, а в сумме они дают священное число семь. Если интеллектуальные и моральные Д. по своему происхождению бывают отчасти врожденными (innatae - но это, собственно, еще не Д., а только их задатки и предпосылки, как объяснил еще Аристотель), а главным образом приобретенными (acquisitae), т. е. результатом упражнений, Д. теологические рассматриваются как внушенные свыше (букв, «влитые», infusae), что не снимает задачи упражнять их и осуществлять в «актах». Примат среди теологических Д. принадлежит любви; но это именно «сверхъестественная» любовь, отличная от естественной привязанности. Обладание теологическими Д. мыслилось возможным только для верующего, обладание интеллектуальными и моральными Д. - для всякого человека, следующего «естественному закону». Разграничение между естественными и сверхъестественными Д. особенно отчетливо выраженное в католической традиции томизма и казуистики, вызывало протесты с противоположных сторон: с позиции веры можно было отрицать понятие естественной Д., приравнивая ее к «блистательному пороку» (Августин, считавший, что безупречно нравственное поведение вообще не вменяется человеку в заслугу) или ставя ее в полную зависимость от благодати (Иоанн Дунс Скот, Лютер) или предопределения (Кальвин), что приводило к нивелированию естественных и сверхъестественных Д.; напротив, с позиции рационализма или т. н. автономной этики можно было отрицать понятие сверхъестественной Д. как несовместимое с сущностью этического. Итальянский Ренессанс разработал концепцию «Д.» (virtu) как предельно полной реализации способностей человеческой природы; эта концепция, связанная с семантической двузначностью латинского слова «virtus» («Д.» и «способность»), была удалена не только от теологии, но и собственно от этики. Классификация Д. сама по себе, как прием формализации этических доктрин, постепенно теряет престиж вместе со схоластикой; уже голландский картезианец Гейлинкс характерным образом настаивал на том, что Д. - одна. Просвещение - последняя эпоха, пытавшаяся при отказе от санкции откровения все же строить этику последовательно по нормативистскому принципу, обращая против схоластики взятые у нее же, но переосмысленные и заостренные понятия естественного закона и подчинения воли разуму; и это последняя эпоха, для которой слово «Д.» играет роль важнейшего оружия в идейной борьбе. Спиноза отождествлял Д. с истинной природой человека, которая объяснима лишь из собственных законов («Этика», ч. IV, опред. 8), т. е. независима по отношению ко всему внешнему ей и утверждает в своем действии себя самое. В связи с понятием Д. Спиноза говорит о «пользе» человека (там же, ч. iV, предлож. 24), которую, однако, надо понимать в смысле, противоположном утилитаризму, даже моралистическому: «блаженство - не награда за Д., но сама Д.» (там же, ч. V, предлож. 42). X. Вольф определял Д. как готовность следовать естественному закону и совершенствовать себя и других (Philosophi practica universalis 1,321 sqq.). В целом с этим понятием (заметно определившим, в частности, язык Великой французской революции, когда много говорили о гражданской Д.) связывается надежда на полное согласие между природой и разумом, более того, на их тождество, долженствующее определить жизнь человека и общества. Начиная с Канта, по дефиниции которого Д. есть «моральная твердость воли человека в соблюдении им долга» («Метафизика нравов», II, «Учение о Д.», введение, Соч. в 6-ти томах, т. 4, М., 1965, с. 341), немецкий идеализм (Фихте, Шлейермахер, Гербарт и др.) акцентирует не столько следование природе, сколько, напротив, личный волевой акт, прорывающий инерцию стихийного, природного бытия, освобождающее самопреодоление; выработанный Просвещением идеал Д. удерживает свой автономизм, но в значительной степени утрачивает свой натуралистический и гедонистический характер, оборачиваясь некоей внерелигиозной аскезой. Попытки отыскать неизменную норму в самой человеческой природе, доброй и вечной, оказались несостоятельны. Возникающие системы мировоззрения самого разного рода, от позитивистских до иррационалистических, при всех своих принципиальных различиях едины в том, что не оставляют места для нормативистской этики, а потому слово «Д.», являвшееся некогда точным научным термином, без которого нельзя было обойтись, уходит из философского обихода, и отдельные попытки построить заново теорию Д. (напр., у Больнова) лишь оттеняют общую картину. Сергей Аверинцев. София-Логос. Словарь

Отличное определение

Неполное определение ↓

ДОБРОДЕТЕЛИ

человеческое качество, желательное с точки зрения того или иного религиозно-мистического учения. Как правило, в список добродетелей входят как социально поощряемые качества (такие, как милосердие, скромность, щедрость), так и специфические свойства, связанные с религиозным учением (твердость в вере, аскетизм, соблюдение заповедей и так далее.).

Совершение добродетельных поступков традиционно считается более сильным средством духовного самосовершенствования, нежели простое воздержание от грехов. Однако религиозные понятия о добродетели порой бывают весьма специфичны. Например, добродетельный зороастриец истребляет всех насекомых, какие попадутся ему на глаза, и вступает в брак с собственной сестрой (или, по крайней мере, с кузиной) первое грешно с точки зрения буддизма и джайнизма, второе – с точки зрения большинства религий мира. Добродетельный тантрист сознательно нарушает большинство заповедей ортодоксального брахманизма добродетельный индус поклоняется идолам, что является тягчайшим грехом для иудеев и мусульман.

В христианской теологии добродетели делятся на природные (обусловленные врожденными человеческими наклонностями) и теологические (предписанные исключительно христианам как особый дар Божий). Семь добродетелей противопоставляются семи смертным грехам. Вместе они образуют четырнадцать основных моделей поведения.

Природные добродетели иногда называют четырьмя кардинальными добродетелями (от лат. стержень): благоразумие, сдержанность, стойкость и справедливость. Автором этой классификации считается Сократ её можно встретить в трудах Платона и Аристотеля. Позднеримские и христианские моралисты (например, Амвросий, Августин и Фома Аквинский) считали, что этот список является суммой всей античной этики и выражает её высший нравственный идеал.

Христианство ввело три теологические добродетели : веру, надежду и любовь. Их классификация принадлежит апостолу Павлу: «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь но любовь из них больше» (I Коринфянам, 13,13). Согласно христианскому учению, теологические добродетели не являются врожденными. Они дарованы Богом верующим через Христа. В христианской этике любовь (или милосердие), которая отсутствовала в списке «языческих» добродетелей , стала основным мерилом нравственного совершенства.

Определения, значения слова в других словарях:

Философский словарь

Свойствохарактера, одобряемое с моральной т. зр.; означает направленность разума и воли на нраветв. образ действия. Д. противоположна пороку. В античной философии осн. добродетелью считалась мудрость, разумность. Платон считал 4 Д. основными («кардинальными»): мудрость,...

Философский словарь

(греч. arete, лат. virtus) - способностьчеловека совершать добро, устойчивое и постоянное качество его душевной жизни. Спонтанно совершать добро могут многие люди, добродетельные же отличаются тем, что они совершают добро постоянно - в любых жизненных обстоятельствах, в том...

Философский словарь

устремленность воли и разума к добру, почитание добра нравственным благом. противоположна порочности и определяет постоянный нравственныйобраз действия человека. Содержание понятия добродетели менялось в истории весьма существенно. Древние признавали четыре основные...

ДОБРОДЕТЕЛЬ (греч. ἀρετή, лат. virtus, нем. Tugend, англ. virtue; букв. деятельное добро , делание добра) – фундаментальное моральное понятие, характеризующее готовность и способность личности сознательно и твердо следовать добру; совокупность внутренних, душевных и интеллектуальных, качеств, воплощающих человеческий идеал в его моральном совершенстве . Добродетель является одной из двух основных форм объективации морали наряду с принципами, нормами; в отличие от последних, фиксирующих надличностную и общезначимую сущность морали, она выражает индивидуализированность и произвольность морали. Ее можно определить как явленность морали в индивиде, интегральную характеристику моральной личности, мораль, ставшую мотивацией поведения. Для понятия добродетели существенными являются следующие признаки. Добродетель: 1) всегда соотнесена с высшей, самодостаточной целью, которая никогда не может быть низведена до уровня средства и совпадает с человеческим совершенством; 2) сопряжена с особыми, только ей свойственными удовольствиями (радостями) и практикуется ради самой себя; 3) возникает на пересечении природно-аффективных состояний (инстинктов, страстей, склонностей) и познающего ума, является качественной характеристикой (складом, устоем, диспозицией, нравственной определенностью) характера (нрава, этоса, темперамента, «души») человека: «Добродетель – это способность поступать наилучшим образом во всем, что касается удовольствий и страданий, а порочность – это ее противоположность» (Аристотель. EN, 1104 b); 4) представляет собой деятельное обнаружение нравственной сущности человека, реализуется в поступках, в соотнесенности с практикуемыми в обществе образцами поведения; 5) выступает как свободный (самочинный, преднамеренный, сознательно-взвешенный) образ действий, в ходе которого индивид принимает на себя риск собственных решений; 6) деятельно противостоит пороку. Среди конкретных теорий добродетели наиболее значительными, знаменующими важнейшие исторические вехи в ее понимании являются теории Аристотеля и Канта.

Аристотель создал теорию добродетели, конституировав этику в собственном и узком смысле слова (в широком значении она является важнейшей политической наукой, включающей в свой предмет также учение о высшем благе и образах жизни) как область знания, изучающую этические (относящиеся к этосу, нравственные) добродетели. Добродетель в его интерпретации связывается со счастьем (тождественным высшему благу) и представляет собой и путь к счастью, и существенную часть самого счастья. Древнегреческое слово ἀρετή не имело специфически морального смысла (делание добра), оно обозначало добротность вещи, части тела, живого существа, их соответствие своему назначению; это основное значение стало исходным для Аристотеля. Понимая добродетель как наилучшее, совершенное состояние души (добротность души), Аристотель видит это состояние в том, что «верно направленный разум бывает согласен с движениями чувств» (ММ, 1206 b), или, другими словами, неразумно-аффективная часть души слушается указаний ее разумной части подобно тому, как ребенок слушается указаний отца. Результатом является обладание серединой: «Как в страстях, так и в поступках пороки переступают должное либо в сторону избытка, либо в сторону недостатка, добродетель же умеет находить середину и ее избирает» (EN, 1107 а). Добродетель и пороки различаются не предметом, а способом, каким осуществляется то или иное дело; грани между ними являются подвижными. Середина представляет собой не среднее арифметическое и не общее правило, а совершенный, и притом каждый раз конкретный, выбор, зависящий и от того, кто выбирает, и от частных обстоятельств выбора. «Установленных правил нет в поступках и действиях» (ММ, 1189 b). Но это не означает субъективизма и произвола поведения, так как добродетель причастна верному суждению; поэтому добродетельные умения (привычки) человека соотнесены с привычными формами полисной жизни, которая также представляет собой воплощенный, предметно развернутый разум. Добродетельный индивид оказывается основной несущей конструкцией полисной морали. «Добродетель есть сознательно избираемый склад (души), состоящий в обладании серединой по отношению к нам, причем определенный таким суждением, каким определяет ее рассудительный человек» (EN, 1107 а).

Кант развивает свое учение о добродетели в прямой полемике с Аристотелем и его традицией. Для его позиции существенны следующие моменты: добродетель связана с такой целью, которая сама по себе есть долг; она выводится из чистых основоположений и вовсе не является навыком, привычкой к добрым делам; добродетель нельзя определять как середину, различие между ней и пороком имеет качественную природу. Кант разрывает связь добродетели с счастьем и подчиняет ее долгу: «Добродетель есть моральная твердость воли человека в соблюдении им долга, который представляет собой моральное принуждение со стороны его законодательствующего разума, поскольку этот разум сам конституируется как сила, исполняющая закон» (Метафизика нравов, ч. II. Введение, § XIII. – Соч. в 6 т., т. 4 (2). М., 1965, с. 314).

Аристотель и Кант своими подходами к добродетели обозначают две эпохи в истории этики и морали. Для Аристотеля мораль выступает по преимуществу в форме моральной (добродетельной) личности; этика является учением о добродетели. Такое понимание вполне соответствовало общественным отношениям античности и средневековья, в значительной мере сохранявшим естественную оболочку, имевшим форму личных связей. Для Канта мораль совпадает с абсолютным законом, а этика трансформируется прежде всего в метафизику нравов, учение о добродетелях становится вторичным по отношению к учению о долге. За таким взглядом стоял исторический сдвиг, в ходе которого общественные отношения приобрели безличный, вещный характер, а нравственность из области личностных добродетелей переместилась в область нормативных систем (прежде всего права).

Так как добродетель связана со всей конкретной человеческой деятельностью (в той мере, в какой последняя зависит от морального выбора личности), то в зависимости от сферы, предметной определенности этой деятельности она распадается на множество отдельных добродетелей. Софист Гиппий считал, что нельзя говорить о добродетели вообще, у мужчины – одна добродетель, у женщины – другая, у ребенка – третья и т.д. По мнению стоиков, напротив, добродетель всегда одна и та же. Преобладающей в европейской этике стала платоново-аристотелевская традиция, согласно которой общее определение понятия добродетели получает продолжение и дополнение в анализе отдельных добродетелей. От Сократа и Платона идет традиция выделения четырех кардинальных добродетелей: мудрости (рассудительности), справедливости , мужества , умеренности . По Платону, мудрость является качеством созерцательного ума, добродетелью философов. Аристотель отличал мудрость как качество теоретического ума, направленного на созерцание вечного, единого, от рассудительности как качества практического ума, направленного на познание изменчивого, единичного. Именно рассудительность (греч. φρόνησις, лат. prudentia, нем. Klugheit, англ. prudence) стала в европейской этике рассматриваться как первая среди кардинальных добродетелей. Она совпадает с умением человека находить конкретные пути и средства для достижения нравственно прекрасных целей; она не тождественна изобретательности ума: последняя становится рассудительностью только в соединении с добром; изобретательность, направленная на зло, оборачивается изворотливостью. Рассудительность – свойство ума, разумной части души (дианоэтическая добродетель, по классификации Аристотеля) и имеет отношение ко всем другим добродетелям (стоики как раз ее считали единственной добродетелью). «Как без рассудительности, так и без добродетели сознательный выбор не будет правильным, ибо вторая создает цель, а первая позволяет совершать поступки, ведущие к цели» (EN, 1145а). Справедливость есть нравственная мера в распределении преимуществ и недостатков совместной жизни людей. Мужество – воинская добродетель, способ поведения, позволяющий преодолеть физическую боль и страх смерти, когда этого требует мораль. Умеренность представляет собой нравственный способ поведения применительно к чувственным удовольствиям. Аристотель расширил каталог добродетелей, добавив в него кротость, щедрость (вместе с великолепием), честолюбие (вместе с величавостью), а также дружелюбие (см. Дружба ), любезность и правдивость. В патриотической и схоластической этике ряд добродетелей был пополнен теологическими (богословскими) добродетелями веры , надежды и любви -милосердия, заимствованными у апостола Павла (I Кор. 13:13).

В Новое время произошли изменения, в контексте которых традиционный каталог добродетелей был, с одной стороны, расширен, а с другой – смещен из центра на периферию нравственной жизни: сформировалась добродетель терпимости (толерантности ), задающая нравственную меру отношения к людям других верований и убеждений; в связи с торжеством мещанского (буржуазного) этоса над аристократическим на уровень общественно значимых добродетелей были подняты такие качества, как труд, бережливость, прилежание и др.; изменилось соотношение добродетелей и общезначимых норм в пользу последних. Античная вертикаль добродетелей как ступеней совершенства, приближающих индивида к высшему благу, была заменена горизонталью различных нравственных отношений. Кант называет добродетели обязанностями и разделяет их на обязанности по отношению к себе и на обязанности по отношению к другим. Показательна также позиция В.С.Соловьева, по мнению которого добродетели не имеют самостоятельного значения и приобретают свое качество только тогда, когда они согласны с предметными нормами должного поведения.

Этика, понимаемая по преимуществу как этика добродетели, каковой она была в античности и Средние века, исходит из того, что: а) человек изначально нацелен на добро и б) мораль, фиксированная в форме добродетелей, становится непосредственным мотивом поведения, и для морального индивида этот мотив оказывается более сильным, чем все прочие мотивы (страх, общественное признание, богатство и т.д.). Эти предпосылки были подвергнуты критике и пересмотрены в философии Нового времени. В этике получило преобладание представление о человеке как утилитарном существе, который законно стремится к самосохранению, эгоистическим интересам, собственной выгоде (Спиноза, Гоббс, французские материалисты, английский утилитаризм ). Кант развил стоическую идею о морали как автономной инстанции в человеке, которая не встраивается в ряд реальных максим поведения, а надстраивается (возвышается) над ним, представляя собой особый взгляд на человеческое поведение, вовсе не отменяющий необходимость, жесткую детерминированность последнего. Наконец, был поставлен вопрос о фальши и софистике морального сознания, предстающих в форме добродетельных мотивов (К.Маркс, Ф.Ницше). Философская этика задала качественно новую перспективу, согласно которой прагматика жизни освобождается из-под непосредственного диктата морали и на место представлений о добродетельном индивиде как гаранте морали приходит убеждение в том, что мораль обнаруживает свою действенность опосредованно – через этико-правовые, этико-научные, этико-хозяйственные и иные нормативные системы; этика добродетели стала заменяться институциональной этикой. В реальном моральном сознании (моральном языке, которым пользуются люди в повседневности) сохраняется убеждение о фундаментальном значении добродетелей и добродетельной личности в моральной жизни человека и общества. Это убеждение отражается в апелляции этики к аристотелевской традиции, которая также наблюдается в настоящее время, хотя и не является определяющей (И.Риттер, А.Макинтайер).

Литература:

1. Аристотель. Никомахова этика . – Соч. в 4 т., т. 4. М., 1984;

2. Кант И. Метафизика нравственности. Ч. 1. – Соч. в 6 т., т. 4 (2). М., 1965;

3. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла . – Соч. в 2 т., т. 2. М., 1990;

4. Блюмкин В.А. Моральные качества личности. Воронеж, 1974;

5. MacIntyre A. After Virtue. L., 1985;

6. Ritter I. Metaphysik und Politik. Studien zu Aristoteles und Hegel. Fr./M., 1969.

Добродетели – это проявления высшей доброты. Дела, продиктованные нам не человеческой моралью или мирскими понятиями о добре и зле, но Высшей Силой. Сам человек не может стяжать добродетели без помощи Господа. После грехопадения добродетели стали недоступны человеческому роду “по умолчанию”. Но именно добродетели противопоставляются греху, как проявления принадлежности к “новому” миру, миру, который подарил нам Новый Завет.

Понятие добродетелей существовало не только в христианстве, но и в античной этике.

Чем отличается добродетель от простого доброго поступка?

Итак, добродетели отличаются от стандартных “добрых дел”. Добродетели – это не перечень обязательных условий для попадания в рай. Это значит, что, если очень стараться быть добродетельным формально, не вкладывая душу в свои хорошие поступки, их смысл теряется. Добродетель – то, что естественно для человека, любящего Бога. Добродетельный человек не просто выполняет свод определенных правил, а пытается жить так, как заповедовал Христос, потому что только в Господе видит жизнь.

К сожалению, человек уже совершил грехопадение и не рождается с таким состоянием души за редким исключением Святых, многие из которых еще в отрочестве были призваны явить миру дела Господни. Как же научиться жить добродетельной жизнью?

Молиться, ходить в Церковь, причащаться, любить Бога и ближних. Можно сказать, что все добродетели вытекают из заповедей любить ближнего, как самого себя и Творца. Добродетели – поступки, которые естественным образом совершает человек, живущий в мире с Богом и людьми.

Тема добродетелей не раз обыгрывалась в искусстве: в живописи и литературе. Так семи добродетелям посвящены фрески Джотто, серия гравюр Брейгеля, серия росписей спинок судейских кресел Полайолло, одну из которых выполнил Боттичелли.

Добродетели: список

Существует два списка добродетелей. Первый просто перечисляет их:

• Благоразумие (лат. Prudentia )
• (лат. Fortitudo )
• Справедливость (лат. Justitia )
• Вера (лат. Fides )
• Надежда (лат. Spes )
• Любовь (лат. Caritas )

Второй же исходит из противопоставления грехам:

• Целомудрие (лат. Castitas )
• Умеренность (лат. Temperantia )
• Любовь (лат. Caritas )
• Усердие (лат. Industria )
• Терпение (лат. Patientia )
• Доброта (лат. Humanitas )
• (лат. Humilitas )

На самом деле, под добродетелями понимают не только эти основные списки, но и другие понятия. Такие как трезвение, трудолюбие, ревность и многие другие.

Главное, что мы знаем о добродетелях – Господь ничего не “придумывает” для того, чтобы усложнить человеку жизнь, но дает возможность даже зло обратить во благо. До последнего человеку дается шанс исправить свои плохие поступки, изменить свою жизнь.

Добродетели

Надежда и любовь в качестве добродетелей отличаются от мирского понимания этих слов. Например, если женатый человек полюбил другую женщину, их отношения не будут добродетелью, несмотря на то, что мужчина действительно будет страдать от своих чувств. Добродетельная любовь – это высшая любовь и высшая правда. Так, проявлением любви к жене, будет борьба с греховной страстью к другой.

Если же говорить о вере , то для христиан вера без дел мертва и в Бога верят не так, как иные люди верят в инопланетян, вера деятельна и для человека, искренне доверяющего Писанию было бы странно избегать соблюдения заповедей, стремления следовать воле Бога. Не из страха, но из желания хоть немного приблизиться к Божественной святости.

Как добродетель выражается не только благотворительных акциях или материальной помощи бездомным, обездоленном, но и в общем сострадательном отношении к ближнему. В попытках простить, понять и принять слабости другого человека. Милосердие – это отдавать последнее, не жалея ничего для других людей, отказаться от поисков благодарности и награды за это.

Смирение – это победа над грехом гордыни, осознание себя грешным и слабым человеком, который не выберется из власти греза без помощи Господа. Именно смирение открывает двери и для других добродетелей, ведь стяжать их может только тот человек, который просит Бога дать ему для этого душевных сил и мудрости.

Ревность, как добродетель, не имеет ничего общего с желанием “присвоить” человека себе и не давать ему общаться с противоположным полом. Обычно мы употребляем слово “ревность” именно в таком контексте. Но среди добродетелей ревность – это решимость быть с Богом, ненависть ко злу.

Казалось бы, как среди добродетелей оказалась умеренность ? В чем она должна выражаться? Умеренность дарит человеку свободу и возможность быть независимым от каких-либо привычек, умеренность в еде, например, хранит человека от многих заболеваний, умеренность в алкоголе не дает скатиться в бездну зависимости, которая разрушает не только телу, но и душу человека.

Не случайно в списке добродетелей оказалось и благоразумие. По определению святого Григория Нисского, «целомудрие вместе с мудростью и благоразумием есть благоустроенное распоряжение всеми душевными движениями, гармоническое действие всех душевных сил».

Говорит не только о физической, но и о духовной чистоте, о цельности личности христианина. Это уклонение от соблазна.

Разумеется, стяжание добродетелей дается людям непросто, но с Богом человеку все под силу.

Высказывания о христианских добродетелях

«Дела – это единичные, в этот час и в этом месте действия, а расположения означают постоянные настроения сердца, коими определяется характер и нрав человека, и откуда исходят его наибольшие желания и направления его дел. Добрые из них называются добродетелями» (св. Феофан Затворник).

«Кто обрел и имеет в себе сие небесное сокровище Духа, тот неукоризненно и чисто совершает им всякую правду по заповедям и всякое делание добродетелей уж без понуждения и затруднения. Станем же умолять Бога, взыщем и будем просить, чтобы и нам даровал сокровище Духа Своего и таким образом возмогли мы неукоризненно и чисто пребывать во всех заповедях Его, чисто и совершенно исполнять всякую правду» (прп. Макарий Великий)

«Когда благодать в нас, то горит дух и рвется ко Господу день и ночь, ибо благодать связывает душу любить Бога, и она возлюбила Его, и не хочет оторваться от Него, ибо не может насытиться сладостью Духа Святого. Без благодати Божией не можем мы любить врагов, – говорит он о евангельской любви к врагам, – но Дух Святой научает любви, и тогда будет жалко даже и бесов, что они отпали от добра, потеряли смирение и любовь к Богу» (св. Силуан Афонский)

«Каждая евангельская добродетель соткана из действия благодати Божией и человеческой свободы; каждая из них – это Бого-человеческое действие, Бого-человеческий факт» (св. Иустин Попович)

«Каждый желающий спастись должен не только не делать зла, но обязан делать и добро, как сказано в псалме: уклонися от зла и сотвори благо (Пс.33:15 ); не сказано только: уклонися от зла, но и: сотвори благо. Например, если кто-нибудь привык обижать, то он должен не только не обижать, но и поступать по правде; если он был блудник, то он должен не только не предаваться блуду, но и быть воздержным; если был гневлив, должен не только не гневаться, но и приобрести кротость; если кто гордился, то он должен не только не гордиться, но и смиряться. И сие-то значит: уклонися от зла и сотвори благо. Ибо каждая страсть имеет противоположную ей добродетель: гордость – смиренномудрие, сребролюбие – милосердие, блуд – воздержание, малодушие – терпение, гнев – кротость, ненависть – любовь и, одним словом, каждая страсть, как я сказал, имеет противоположную ей добродетель» (прп. авва Дорофей)

«Какие расположения в сердце должно иметь христианину, указывают изречения Христа Спасителя о блаженствах, именно: смирение, сокрушение, кротость, правдолюбие и истинолюбие, милостивость, чистосердечие, миролюбие и терпение. Святой апостол Павел следующие указывает христианские благорасположения сердца, яко плоды Духа Святаго: любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал.5:22-23 ). В другом месте: облецытеся… якоже избраннии Божии, святи и возлюбленни, во утробы щедрот, благость, смиреномудрие, кротость и долготерпение, приемлюще друг друга и прощающе себе, аще кто на кого имать поречение: якоже и Христос простил есть вам, тако и вы. Над всеми же сими стяжите любовь, яже есть соуз совершенства: и мир Божий да водворяется в сердцах ваших, в оньже и звани бысте во единем теле: и благодарни бывайте (Кол.3:12-15 )». (свт. Феофан Затворник).

«Что такое добродетель? Это свобода, которая не выбирает. Добродетельный человек не думает, что ему надо делать добрые дела, добро для него стало естественным. Скажем, мы – в общем и целом честные люди время от времени можем покривить душой, хотя в основном и стараемся говорить правду. Этим мы и отличаемся от по-настоящему добродетельных людей. У человека, утвердившегося в добродетели, просто не получится солгать. Добродетельный человек верен и в малых делах» (прот. Алексий Уминский)