Понимание как цель межкультурной коммуникации. Уровни понимания Выводы по первой главе Глава Взаимодействие лингвокультур как основа межкультурной коммуникации. Формы коммуникационной деятельности Общение как социально-психологическая и коммуникационная к

ТЕМА: ТИПОЛОГИЯ КОММУНИКАЦИИ

К ВОПРОСУ 3: ВИДЫ И УРОВНИ КОММУНИКАТИВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

В качестве коммуникантов и реципиентов могут выступать три субъекта:

· индивидуальная личность (И ),

· социальная группа (Г ) (люди, осознающие себя как «мы»),

· массовая совокупность (М ) (случайное сообщество).

Субъекты могут взаимодействовать друг с другом: И–И, Г-Г, М-М – или между собой: И–Г, И-М, Г–М и т.п. (всего 9 видов коммуникации), кроме того, следует учитывать, что коммуникационные действия могут осуществляться в форме подражания, диалога или управления. При этом важно помнить, что диалог возможен лишь между равноправными партнерами, т.е. между субъектами одинакового уровня (между разноуровневыми возможно подражание или управление).

По качеству активности , целенаправленности субъекта выделяют следующие виды коммуникационной деятельности:

· активный субъект И – микрокоммуникация,

· Г – мидикоммуникация ,

· М – макрокоммуникация .

По качеству объекта коммуникационной деятельности можно говорить о различных уровнях коммуникации:

· И – межличностная коммуникация,

· Г – групповая ,

· М – массовая .

Для максимально полного представления видов коммуникации следует учесть квазикоммуникацию , когда коммуникант обращается к воображаемому субъекту и обретает ощущение диалога с ним. Сюда же относится и феномен фетишизации , суть которого заключается в том, что люди начинают наделять вещи физически не свойственными им свойствами; культ сотворенной личности, кумир становится всезнающим и всемогущим квазикоммуникационным партнером.

К ВОПРОСУ 5: ФОРМЫ КОММУНИКАТИВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Соотношение указанных видов и уровней коммуникационной деятельности позволяет выделить целую группу форм коммуникации.

Микрокоммуникация. Наиболее значимый для каждого отдельного человека вид коммуникационной деятельности, поскольку активным субъектом общения выступает именно индивидуальная личность. Содержание микрокоммуникации на межличностном уровне представлено следующими формами коммуникационной деятельности (И п/д/у – И ):

· копирование образца – усвоение форм поведения, умений, внешних атрибутов выбранного образца для подражания,

· беседа (дружеская или деловая) – обмен мнениями, идеями, доводами, предложениями между собеседниками,

· команда – указания подчиненному для их исполнения.

На групповом уровне (И п/у – Г ):

· референция – подражание, но не отдельному человеку, а социальной группе, с которой человек желает себя идентифицировать;

· руководство коллективом – менеджмент, организация, лидерство в группе.

На массовом уровне (И п/у – М ):

· социализация – освоения человеком общепринятых в данном обществе норм, верований, идеалов;

Мидикоммуникация. Активный субъект общения в данном виде коммуникации – группа. Модели общения представлены лишь как Г-Г и Г-М .

На групповом уровне коммуникационная деятельность в мидикоммуникации представлена следующими формами (Г п/д/у – Г) :

· мода – основанная на подражании передача в социальном пространстве вещественных форм, образцов поведения и идей, эмоционально привлекательных для социальных групп (продукт неокультуры, для палеокультуры не характерен);

· переговоры – способ разрешения конфликтов и достижения соглашений между социальными группами;

· групповая иерархия – четкая регламентация контактов между группами (управленцы – рабочие в крупных учреждениях, командный состав – солдаты в армии и т.п.).

На массовом уровне (Г п/у – М) :

· адаптация к среде – актуальна для национальных диаспор, живущих среди чужеземцев; для иноверцев и т.п.;

· руководство обществом – осуществляется со стороны творческих групп, генерирующих мировоззренческие смыслы, определяющие духовную жизнь общества. В роли коммуниканта выступают технически оснащенные, специализированные институты, в роли реципиента – массовые аудитории.

Последняя форма общения на протяжении развития общества претерпевала и претерпевает изменения в зависимости от того, что оказывается в центре духовной жизни общества.

Археокультуре был свойственен мифоцентризм , хранителем которого были жрецы.

Палеокультуре – религиоцентризм , в русле которого находились философия, литература, искусство, образование.

Западноевропейская неокультура с XVII в. развивалась под эгидой светского знания во главе с философией . В XIX в. она постепенно перешла к наукоцентризму – духовный климат общества определяли ученые-физики, экономисты, политологи.

В России неокультурная модернизация началась с реформаторской деятельности Петра I, продолжена Екатериной II. Главной военно-политической и экономической силой российского общества XVIII в. было дворянство (золотой век, начатый Н.М.Карамзиным и завершенный М.Ю.Лермонтовым). В этот период сложилось своеобразное «двоецентрие»: один идеологический центр – православная церковь (православие, самодержавие, народность), другой – находился в Западной Европе (идеи Вольтера и Руссо; либерализм мадам де Сталь; утопический социализм А.Сен-Симона и Ш.Фурье). Однако с пушкинских времен в духовной жизни России центром стала художественная литература , что не было ведомо западной Европе. Следовательно, вторая половина XX в. – эпоха литературоцентризма. Советское время – господство политикоцентризма (коммунистическая идеология, только управленческий монолог, мобилизация всех коммуникационных ресурсов для реализации пропагандистских целей).

Макрокоммуникация. Макрокоммуникационные формы могут быть представлены лишь на уровне массовой коммуникации М-М :

· заимствование достижений (МпМ) – крещение Руси; подражание Европе в период петровских преобразований; западничество, реформы Александра II;

· взаимодействие культур (МдМ) – информационная агрессия периода Советского Союза, иначе – конфронтационный диалог периода «холодной войны»

· информационная агрессия (МуМ) – западничество и славянофильство (40-е годы XIXв.); завершение холодной войны, поражение СССР в виртуальном пространстве информационных войн.

Представленные выше формы коммуникационной деятельности могут иметь разное содержательное наполнение: служить укреплению сотрудничества, консенсусу между участниками коммуникации, а могут выражать конфликтные отношения, борьбу взглядов, недоверие.

Наиболее «миролюбивой» формой является подражание, «воинствующей» – управление как коммуникационное насилие. В связи с последним следует отметить, что в современных демократических государствах широкое распространение получает манипулятивное управление, которое подменяет конфликтогенное командное принуждение мягкими психологическими технологиями, создающими у реципиента иллюзию свободы выбора и сотрудничества с коммуникантом (реклама, паблик рилейшнз, имиджмейкерство).

Диалогическая коммуникация в наибольшей степени соответствует социально-психологической природе людей. Диалог, образуя сущность «МЫ», создает почву для совместной творческой деятельности, для дружеского общения, для раскрытия и развития личностного потенциала партнеров.

На уровне микрокоммуникации диалог становится формой эффективного делового сотрудничества, что не отрицает принципиальных споров и расхождений во мнениях.

На уровне мидикоммуникации диалогическое сотрудничество возможно между различными социальными группами, в том числе – диалог с властью, что тоже не отменяет соперничества и полемических дискуссий между оппонентами.

Для достижения национального согласия решающее значение имеет макрокоммуникационный диалог между народами и государствами.

В качестве коммуникантов и реципиентов могут выступать три субъекта, относящиеся к разным уровням социальной структуры: индивидуальная личность (И ), социальная группа (Г ), массовая совокупность (М ). Они могут взаимодействовать друг с другом, например И - И , Г - Г , М - М , или между собой, например И - Г , И - М , Г - М и т. д. Абстрактно говоря, получается 9 видов социальных коммуникаций. Но этого мало. Как показано в разделе 2.1, коммуникационные действия могут осуществляться в форме подражания, диалога, управления. Диалог есть взаимодействие равноправных партнеров, которое возможно между субъектами одинакового социального уровня, а не разных уровней, ибо разноуровневые субъекты, например И и М, не являются равноправными. Между разноуровневыми субъектами может быть подражание или управление, но не диалог равных участников.

Примем следующие обозначения. Те виды коммуникационной деятельности, где в качестве активного, целенаправленного субъекта выступает И, либо Г, либо М, будем называть соответственно микрокоммуникацией, мидикоммуникацией, макрокоммуникацией. Те виды, где И , либо Г , либо М выступают в роли объекта воздействия назовем соответственно межличностной, групповой и массовой коммуникацией, понимая под ними уровни социальных коммуникаций. Получившаяся двумерная классификация видов и уровней коммуникационной деятельности представлена на рис. 2.2.

Как следует из рис. 2.2, можно выделить 7 форм микрокоммуникации, 5 форм мидикоммуникации и 3 формы макрокоммуникации. Каждая из форм проявляется на межличностном, групповом, массовом уровне. Систематизируем и обозначим получившиеся 15 форм коммуникационной деятельности в виде таблицы 2.1.

Для полноты картины возможных форм коммуникационной деятельности следует учесть квазикоммуникацию, когда коммуникант обращается к воображаемому субъекту и обретает ощущение диалога с ним. Сюда относится феномен фетишизации, который Н. Д. Кондратьев описывал следующим образом: "людям начинает казаться, что вещи обладают особыми сверхъестественными свойствами быть ценностью, обладать прерогативами святости, величия, источника права и т. п. Иначе говоря, люди начинают наделять вещи физически не присущими им значительными свойствами, подобно тому, как дикари приписывали свойства всесильного божества истуканам". Сотворение всевозможных "кумиров", культ вождей и т. д. в конечном счете имеет целью создание всезнающего и всемогущего "квазикоммуникационного" партнера.

Теперь рассмотрим более подробно перечисленные формы коммуникационной деятельности, распределив их по видам социальной коммуникации: микро-, миди-, макрокоммуникация.

Условные обозначения:

И - индивид;

Г - группа;

М - массовая совокупность;

Р - реципиент;

К - коммуникант;

п - подражание; д - диалог; у - управление.

Рис. 2.2. Виды и уровни коммуникационной деятельности

Таблица 2.1. Формы коммуникационной деятельности

Текст лекций по предмету "Общее языкознание" для студентов специальности
1-210601-01 (4 часа)
План лекций:

Теория коммуникации и лингвистика.
Теория речевых актов как область пересечения теории коммуникации и лингвистики.
"Максимы общения" Г.П. Грайса.
Теория диалога как интердисциплинарная область исследований.
Дискурс как текст и как "коммуникативное событие". Текст как акт коммуникации в трактовке Умберто Эко.
Модели коммуникации как текстово-дискурсивные модели.
Особенности межкультурной коммуникации.

ПРИМЕЧАНИЕ: изучению данной темы непосредственно предшествует тема "Язык, речь, речевая деятельность", непосредственно после данной темы рассматривается тема "Социологизм в языкознании. Социолингвистика.".

Коммуникативно-деятельностный подход в обучении иностранным языкам актуализирует необходимость усвоения будущими преподавателями основ теории коммуникации, знания ее соотношения с лингвистикой, освоения основных моделей коммуникации как видов текстово-дискурсивных моделей.
Коммуникацию (лат. Communication - делаю общим, связываю, общаюсь) можно рассматривать как вид целенаправленной деятельности, одним из средств которой является речь, а знаковой, целостной формой организации – текст. Существует множество различных определений коммуникации, и среди них ни одного, которое удовлетворяло бы всех. Как отмечает Е.А. Селиванова (с.33), "разнообразие дефиниций коммуникации обусловлено, во-первых, множественностью ее способов, лишь одним из которых является словесно-знаковая фиксация передаваемой информации, во-вторых, различием цели информационной передачи (информирование, побуждение, запрет, воспитание, обучение, эмоционально-эстетическое воздействие, дестабилизация и т.д.); в-третьих, дискретностью/недискретностью временных и пространственных параметров порождения текста и его восприятия; в-четвертых, способом адресованности информации (ср.: ретиальная (массовая) коммуникация и аксиальная (конкретно-адресованная))".
Теория коммуникации и лингвистика – разные предметные области. Возникает закономерный вопрос: каково соотношение общей теории коммуникации (а в последнее время о таковой говорят достаточно много) и лингвистики как теории языка? С одной стороны, понятие коммуникации как будто бы шире понятия речевой деятельности, поскольку коммуникация почти очевидно включает области, выходящие за рамки речевой деятельности - такие, например, как речевое воздействие, аргументация, внеречевые знаковые средства и т.д. и т.п. С другой стороны, коммуникация уже сферы лингвистики, если считать, что общая теория лингвистики слагается из теории языковой системы, теории речевой деятельности как функционирования системы и теории текста как продукта такого функционирования.
По мнению многих ученых, например В.Б. Касевича, "наиболее адекватным подходом к выяснению соотношения двух сфер и соответственно двух теорий будет функциональный: если исходить из функций, то теория языка - лингвистика - изучает языковые средства, процесс их использования и продукт этого процесса, а теория коммуникации - цель использования языковых и неязыковых средств, а также достигаемый соответствующими процессами результат.
Наиболее существенное различие состоит в следующем: лингвистика в принципе может строить абстрактные модели, не задаваясь вопросом об их адекватности естественному прототипу, но теория коммуникации непосредственно кладет в свое основание моделирование динамических связей в обществе, между людьми, а поэтому никак не может отвлечься от "человеческого фактора" (словосочетание сомнительной семантики, но прочно вошедшее в употребление)".
Областью пересечения теории коммуникации и лингвистики признается, прежде всего, теория речевых актов в лингвистике и, в частности, теория иллокутивных и перлокутивных функций. Теория речевых актов исходит из того, что основной единицей коммуникации (речевого акта) является не предложение или какое-либо другое языковое выражение, а выполнение определенного рода действия, такого, например, как утверждение, просьба, вопрос, приказание, выражение благодарности, извинение, поздравление и т. д. Различные типы речевых актов, примеры которых были только что приведены, называют обычно, вслед за Остином, иллокутивными актами, противопоставляя их актам другого рода - перлокутивным (термин, введенный Остином) и пропозициональным. Перлокутивный акт - это то воздействие, которое данное высказывание оказывает на адресата. При этом имеется в виду не сам факт понимания адресатом смысла высказывания, а те изменения в состоянии или поведении адресата, которые являются результатом этого понимания. Определенное утверждение, или требование, или вопрос, или угроза и т. д. могут изменить запас знаний адресата (если он поверит в истинность сообщаемого и примет к сведению полученное сообщение), могут раздражить или позабавить его, напугать, убедить его в его неправоте, заставить его совершить какой-то поступок или воздержаться от ранее намеченных действий и т. д. Достижение всех этих результатов (не обязательно входящее в намерения говорящего) и есть примеры перлокутивных актов.
Различные иллокутивные акты, например утверждение, часто имеют своей целью достижение определенного перлокутивного эффекта (например, сообщение о чем-то или утверждение имеют в виду убедить в чем-то собеседника, тем более это справедливо для вопроса, просьбы или приказа, направленных на соответствующую вербальную или поведенческую реакцию адресата). Однако в теории речевых актов специально подчеркивается, что иллокутивный акт, представляющий собой собственно речевой акт, следует четко отграничивать от перлокутивного акта, который может быть, но может и не быть достигнут при помощи языковых средств. Внутри иллокутивных актов различают вспомогательные пропозициональные акты, такие как указание на объект (референция к некоторому объекту) и выражение определенной пропозиции. Различие между иллокутивным актом и пропозициональным актом основано на том, что одна и та же референция и выражение одной и той же пропозиции могут иметь место в различных иллокутивных актах. Например, в сообщении о некотором лице и в вопросе, касающемся этого же лица, совершается один и тот же акт референции, хотя иллокутивные акты как таковые различны. Подобным образом в высказываниях Пожалуйста, напишите ему письмо; Вы напишете ему письмо и Напишете ли вы ему письмо? выражается одна и та же пропозиция, хотя при этом выполняются различные иллокутивные акты - просьба, предсказание (или предписание) и вопрос.
Иллокутивная сила не обязательно выражается эксплицитными языковыми средствами (как в вышеприведенных примерах). Так, например, высказывание Я уйду не позже семи часов может быть воспринято в соответствующих условиях как обещание, предупреждение, угроза, предсказание - в каждом случае это высказывание будет выражать одно и то же пропозициональное содержание в соединении с той или иной иллокутивной силой, и, следовательно, мы будем иметь дело с различными иллокутивными актами.
С другой стороны, эксплицитное выражение иллокутивной силы не ограничено грамматическими средствами (к числу которых относится наклонение, специальная структура вопросительного предложения, интонация).
Весьма интересным классом высказываний, содержащих эксплицитные показатели иллокутивной силы, являются высказывания, которые Остин назвал перформативными, например: Клянусь говорить правду, всю правду и только правду; Поздравляю вас с праздником; Сдаюсь; Предлагаю ничью; Предлагаю президиуму занять свои места; Обещаю вести себя хорошо; Благодарю вас за все, что вы для меня сделали; Прошу прощения; Рекомендую к печати; Настоящим доверяю Иванову получить причитающиеся мне деньги; Завещаю библиотеку моим внукам; Заявляю протест; Объявляю перерыв (выговор, благодарность); Прошу руки вашей дочери и т. п. Перформативные высказывания представлены формально повествовательными предложениями, содержащими (перформативный) глагол в форме 1 л. наст. времени изъявительного наклонения. В отличие от обычных повествовательных предложений, которые сообщают о чем-то, в частности (если они содержат глагол 1-го лица) описывают действие или состояние говорящего, перформативные высказывания не описывают никакого акта, они и есть сам акт: сказать «поздравляю тебя» равносильно поздравлению (акт поздравления обычно и не может быть выполнен другими, невербальными средствами), сказать «клянусь» значит тем самым поклясться, сказать «благодарю» значит тем самым поблагодарить и т. п.
В теории речевых актов проводится также различение прямых и косвенных актов. В первом случае говорящий говорит именно то, что говорит (в буквальном смысле, т. е. имеет в виду то, что говорит), а во втором он хочет сказать нечто большее, чем говорит (разные смыслы глагола говорить/сказать). Хрестоматийный пример такого рода - формально вопросительное предложение Вы не могли бы передать мне соль?, обычно используемое в застольной ситуации в качестве выражения просьбы. Поэтому в случае неадекватной реакции собеседника, основанной на буквальном толковании косвенного речевого акта, не всегда легко инкриминировать ему нарочитое нарушение принципа коммуникативного сотрудничества (ср.. например, «вопрос» учителя, обращенный к ученику, занятому во время объяснений в классе посторонними делами: "Иванов, я тебе не мешаю?"» - и «вежливый» ответ: "Нет-нет, нисколько, пожалуйста, продолжайте" или ответ на «вопрос»: "Можно положить тебе салата?" - "Можно, но есть я его не буду" и т. п.).
Теория речевых актов получила развитие в трудах Грайса, разработавшего механизмы речевого имплицирования. По Грайсу, информация, передаваемая в речевом акте, делится на две части. То, что действительно говорится, то, что сказано (в первом значении глагола говорить/сказать, не имеющем в виду такое употребление этого глагола, как в примерах вроде: Что ты хочешь сказать этим замечанием?; или: Его реплика говорит о том, что он ничего не понял), представляет собой логическое содержание высказывания. Для всей остальной части информации, которая может быть извлечена слушающим из конкретного высказывания, Грайс предложил термин «импликатура», чтобы не смешивать соответствующее явление с импликацией в логическом смысле. Сами импликатуры делятся на две разновидности - конвенциональные и неконвенциональные, в частности «импликатуры общения», или «импликатуры дискурса» (соnversational implicatures). Конвенциональные импликатуры включают все те не связанные с условиями истинности аспекты информации, которые передаются высказыванием только в силу значения содержащихся в нем слов или форм. Конвенциональные импликатуры (по-видимому, мало отличающиеся от того, что принято называть пресуппозициями) тесно связаны с тем, что говорится (в строгом смысле) в предложении. Напротив, импликатуры общения связаны с лингвистическим содержанием высказывания только косвенным образом. Они выводятся из содержания предложения, но обязаны своим существованием тому факту, что участники речевого акта связаны общей целью коммуникативного сотрудничества.
Из общего принципа сотрудничества вытекают некоторые более частные правила речевого общения, которые Грайс назвал коммуникативными постулатами, или «максимами общения» (соnversational maxima):

постулат количества («Говори так, чтобы твой вклад в беседу был достаточно информативным»; «Не делай его более информативным, чем требуется»);
постулат качества («Старайся говорить правду»; «Не говори того, для чего у тебя нет достаточных оснований»);
постулат релевантности («Говори по существу дела»);
постулат способа выражения («Избегай неясности выражения»; «Избегай двусмысленности», «Будь краток»; «Избегай сумбурности»).

Данные постулаты позволяют говорящему воплотить свое коммуникативное намерение, не прибегая к вербальному выражению того, что может быть выведено («вычислено» - импликатуры общения имеют, по Грайсу, свойство «вычислимости») слушающим при помощи этих постулатов из прямого смысла высказывания. Они призваны объяснить, каким образом «значение говорящего» (т. е. то, что говорящий имеет в виду) может включать нечто большее, чем буквальное значение предложения (как в случае косвенных речевых актов), как оно может отклоняться от буквального значения (как в случае метафоры) или даже быть противоположным ему (как в случае иронии).
Интердисциплинарная область знаний, получившая название теории диалога (следует признать, еще совершенно недостаточно разработанная, в том числе и в собственно лингвистическом аспекте) особенно важна для развития теории коммуникации. Ведь теория коммуникации объектоцентрична, ее не интересуют монологи, обращенные в пространство - просто потому, что последние не создают коммуникативного поля. Коммуникация - это всегда диалог; его субъект (адресант) порождает текст - в широком смысле, т.е. включая вербальный и невербальный компоненты, с целью изменить информационное состояние конкретного объекта (адресата), единичного или, чаще, множественного, а, как следствие, обычно и его поведение. Соответственно адресант должен обладать максимумом информации об адресате: нельзя претендовать на изменение незнакомого объекта, метод "черного ящика" здесь едва ли продуктивен. Чем адекватнее, чем детальнее модель объекта-адресата, тем меньшие усилия нужно прилагать для обеспечения обратной связи, ибо надежная модель дает возможность достаточно точного предсказания эффекта коммуникативных усилий. Отсюда связь теории коммуникации с заслуженно популярной в последнее время теорией рефлексивного управления, которая исходит именно из экономии затрат на получение сигналов обратной связи за счет предсказуемости реакций управляемого объекта.
Координация речевых действий в диалоге происходит на двух уровнях: предметно-логическом (когнитивная координация) и прагматическом (модальная координация). Характер когнитивной и модальной координации в диалоге зависит от принципов и правил конвенционального поведения, принятых в данной социальной сфере общения в целом и в данном речевом жанре в частности. Основными факторами, влияющими на характер координации речевого поведения, являются статусно-ролевая характеристика собеседников и степень официальности / неофициальности отношений говорящих. В диалоге с вертикальным типом отношений главная роль в координации речевого поведения принадлежит собеседнику с более высоким социальным статусом. Так, в информативном и регулятивном жанрах общения функцию одностороннего управления речевым поведением собеседника выполняет адресант, в интересах которого и осуществляется этот диалог. В диалоге с горизонтальным типом отношений (например, обмен мнениями) оба участника в той или иной степени, в зависимости от личностно-психологических характеристик, принимают участие в его координации. Обычно главную роль в координации речевого поведения при горизонтальном типе отношений отводят адресату, «второму собеседнику», который при помощи своих ответных речевых ходов осуществляет «поддерживание» или «придерживание» речевой инициативы первого собеседника.
В опубликованной 45 лет назад работе А.А. Реформатского шла речь о совместном существовании в устном коммуникативном акте нескольких знаковых кодов и затрагивались проблемы, относящиеся к функционированию в тексте знаков разной природы. А.А. Реформатский считал, что без решения вопросов о том, как происходит невербальная коммуникативная деятельность человека данной культуры и общества и каково соотношение невербальных единиц диалога с вербальными, "немыслимо моделирование коммуникативных систем и самого мыслительного процесса". Ученый подчеркивал исключительную важность жестового, или, иначе, кинетического, поведения человека как связующих звеньев между мыслительной и речевой деятельностью. По мнению А.А.Реформатского, в акте устного общения никогда не осуществляется простое кодирование смысла или перекодирование информации. В нем сосуществуют параллельно разные системы обработки знаковой информации, и "хотя они как-то и конкурируют в принципе, но не накладываются друг на друга, а представляют собой более сложное соотношение".
По соотношению вербального и невербального компонентов устного текста ярко противопоставлены два типа коммуникации и два типа культуры –
высоко-кинетическая и низко-кинетическая. Высоко-кинетическая культура в сильной степени соединяет вербальное высказывание и телесное знаковое поведение. Высоко-кинетическая коммуникация особенно характерна для районов и культур Средиземноморья, Южной Америки, юго-востока Европы и некоторых других. В низко-кинетической культуре, которая свойственна, например, населению Северной Америки, Скандинавии или севера Германии, резко преобладает вербальная составляющая. Существуют также промежуточные культуры. К ним из изученных на сегодня культур принадлежат, например, культуры Чехии, Китая, Японии. По мнению Г.Е. Крейдлина, к промежуточным культурам относится также Россия. Сегодня представителями разных наук – лингвистами, социологами, психологами и специалистами в области невербальной семиотики, комплексной науки, одной из задач которой является как раз выявление и описание природы и механизмов невербальной знаковой коммуникации, – проводятся полевые и лабораторные исследования, цель которых выявить закономерности, обусловливающие диалогическое взаимодействие вербального и невербальных знаковых кодов. На передний план выходит действие отдельных параметров и сочетаний параметров, обусловливающих коммуникативную деятельность человека, а также выявление тех семантических областей, которые жесты обслуживают вместе с речью. Во многих ситуациях общения невербальные знаки и модели поведения оказываются более эффективными, чем вербальные, а для выражения определенных типов содержания и в некоторых ситуациях, например, когда речь затруднена из-за высокого уровня фонового шума или когда происходит общение с маленькими детьми, плохо освоившими речь, могут быть использованы только они.
Р. Дирвен и М. Веспур (c. 194) схематически отображают соотношение вербального и невербального в коммуникации, разграничивая средства выражения на вербальные (текст), невербальные и паралингвистические (интерпретационные ключи коммуникации), связанные с интерпретационным базисом говорящего/слушающего - фондом их знаний, идей, чувств (см. схему 1).
Вербальная коммуникация может иметь устную и письменно-печатную разновидность. В связи с распространением технических каналов информации (телевидение, кино, радио), устная коммуникация пополняется новыми речевыми жанрами с нетрадиционными для межличностной устной коммуникации свойствами.
Вербальная коммуникация в различных ее формах с учетом невербальных коммуникативных факторов является одним из объектов лингвистической теории текста и коммуникации и рассматривается как целенаправленная лингвопсихоментальная деятельность адресанта и адресата по осуществлению информационного обмена.

Текст в аспекте коммуникации рассматривается как "целостная семиотическая форма психоречемыслительной человеческой деятельности, концептуально и структурно организованная, диалогически встроенная в интериоризованное бытие, семиотический универсум этноса или цивилизации, служащая прагматически направленным посредником коммуникации" (Селиванова, с.32). Текст участвует в обмене коммуникативной деятельностью в качестве предметно-знакового носителя обмена» (Сидоров, с. 69).

Умберто Эко выстраивает более сложную схему, рассматривая текст как целостный акт коммуникации, включающий в себя различные семантические коды, оперируя которыми, читатель осуществляет его интерпретацию. При таком подходе автор и читатель (вернее, «модель читателя», Lettore Modello, или, как он обозначен в переводе, «М-Читатель») включаются в рамки текста, однако «не как реальные полюсы акта сообщения, но как “актантные роли” этого сообщения.
Понятие текста существенно трансформировалось в связи с введением в лингвистический обиход понятия дискурса. Принято считать, что понятие дискурса было введено основоположником трансформационного и дистрибутивного и анализа 3. Харрисом в 1952 году. Как одна из сторон дистрибуции дискурс рассматривался 3. Харрисом на основе сети эквивалентности между фразами и цепочками фраз как высказывание, сверхфразовая единица в контексте других единиц и связанной с ними ситуации.
В современной лингвистике термин «дискурс» употребляется в различных значениях, однако наиболее употребительными являются преимущественно четыре значения данного понятия.
Первое значение дискурса как текста, высказывания, погруженных в определенную социокультурную ситуацию, аналогично пониманию дискурса 3. Харрисом.
В лингвистике текста 70-х годов термины «дискурс» и «текст» обычно отождествлялись, что объяснялось отсутствием в некоторых европейских языках слова, эквивалентного франко-английскому «дискурс», его вынуждены были заменить наименованием «текст». Такое терминологическое отождествление привело к тому, что дискурс и текст стали рассматриваться как эквиваленты. Так, в «Кратком словаре терминов лингвистики текста» Т.М. Николаевой дискурс имеет такие версии: «связный текст; устно-разговорная форма текста; диалог; группа высказываний, связанных между собой по содержанию; речевое создание как данность письменное или устное» (с. 33). Для разведения понятий текста и дискурса первоначально использовалось разграничение аспектов, которые они представляли: дискурс - социальный, а текст языковой. Этому способствовало влияние концепции Э. Бенвениста, считавшего дискурс речью, неотделимой от говорящего, а также работы голландского ученого Т. ван Дсйка, рассматривавшего текст как статический объект, а дискурс как способ его актуализации в определенных ментальных и прагматических условиях. В этом значении дискурс соотносился и с высказыванием: «высказывание это последовательность фраз, заключенных между двумя семантическими пробелами, двумя остановками в коммуникации; дискурс - это высказывание, рассматриваемое с точки зрения дискурсного механизма, который им управляет» (Квадратура смысла, c. 27). Транспонируя это различие на оппозицию текста и дискурса, можно сказать, что текст как высказывание, погруженный в условия его производства и восприятия, функционирует как дискурс.
Второе значение дискурса исходит из первого. Оно стало результатом разработки Т. ван Дейком концепции коммуникативной природы текста. В начале 80-х годов ученый избрал иное стержневое слово дефиниции дискурса - коммуникативное событие. Он подчеркивал: «Дискурс, в широком смысле слова, является сложным единством языковой формы, значения и действия, которое могло бы быть наилучшим образом охарактеризовано с помощью понятия коммуникативного события или коммуникативного акта... Говорящий и слушающий, их личностные и социальные характеристики, другие аспекты социальной ситуации, несомненно, относятся к данному событию» (1989, с. 121-122). Применительно к письменным текстам ученый отмечает необходимость анализа текстов с точки зрения динамической природы их производства, понимания и выполняемого с их помощью действия. С его точки зрения, дискурс - это существенная составляющая социокультурного взаимодействия, характерные черты которого - интерес, цели и стили (1989, с. 53). Основными чертами дискурса во втором значении являются контекстуальность, личностность, процессуальность, ситуативность, замкнутость.
Контекстуальность дискурса сопряжена с другими его признаками и описывается как совокупность «излагаемых событий, их участников, перформативной информации и «не-событий», т е. а) обстоятельств, сопровождающих события; б) фона, поясняющего событие; в) оценку участника событий; г) информацию, соотносящую дискурс с событиями», определяясь не столько последовательностью предложений, сколько общим для создающего дискурс и его интерпретатора миром.
Личностность дискурса двусторонняя: с одной стороны - это конкретное взаимодействие двух индивидуальных сознаний (адресанта и адресата), с другой, это выражение себя, своего индивидуального сознания в коммуникативной ситуации (данная проблема активно разрабатывается дискурсивной психологией). П. Серио, сопоставляя говорящего и субъект высказывания, отмечает, что последний приобретает существование только в акте высказывания и представляет собой категорию дискурса, «реальность речи» (Квадратура смысла, с.16).
Процессуальность дискурса заложена в рассмотрении его не как завершенного продукта, а процесса, протекающего при наличии как минимум двух участников, в спонтанном общении интерпретирующих высказывание друг друга и совместными усилиями разрабатывающих структуру дискурса в каждый данный момент. В дискретном акте коммуникации процессуальность дискурса проявляется в деятельностной сопряженности на основе текста фаз порождения и рецепции.
Ситуативность дискурса обеспечивается его временными и пространственными координатами. Ситуативный, событийный подход к определению дискурса позволяет привлечь к исследованию текста множество коммуникативных, социальных и др. экстралингвальных факторов.
Третье значение дискурса наиболее распространено в современной лингвистической литературе, оно исходит из положения французской семиотической традиции об отождествлении дискурса с речью, преимущественно устной. В «Объяснительном словаре семиотики» А. Ж. Греймас и Ж. Курте определяют дискурс как тождественное тексту понятие в аспекте семиотического процесса: «В первом приближении дискурс можно отождествить с семиотическим процессом, который... следует понимать как все многообразие способов дискурсивной практики, включая практику языковую и неязыковую...» (с.488). Соотнося дискурс с коммуникативным процессом и накладывая их на соотношение языка и речи, семиотики рассматривали дискурс как строго привязанное к акту речи событие, которое моделирует, варьирует и регулирует языковые нормы и протограмматические формы языкового сознания, переводя его в речь.
Прагматическая дифференциация всего дискурсивного массива языка обусловила метонимизацию термина «дискурс» и использование его в четвертом значении как типа дискурсивной практики. В таком понимании дискурс представляет собой коммуникативно-прагматический образец речевого поведения, протекающего в определенной социальной сфере, имеющий определенный набор переменных: социальные нормы, отношения, роли, конвенции, показатели интерактивности и т.д. Такое значение дискурса используется в функциональной прагматике, рассматривающей его как единицы, формы речи, интеракции, которые могут являться частью повседневной речевой деятельности, но могут также проявляться в институциональной области. Основным свойством дискурса в данном понимании является регулярность соприсутствия говорящего и слушающего (интеракции лицом к лицу). Эти регулярные интеракции рассматриваются в совокупности как взаимодействие представителей определенных социальных групп (врач - пациент, политик - гражданин) или внутри обособленной области общественных отношений (учить - учиться) и т.д. В таких случаях дискурс может в какой-то мере сближаться с понятием «функциональный стиль» или, скорее, подстиль. Ю.С. Степанов считает причиной того, что при живом термине «функциональный стиль» потребовался другой - «дискурс», особенности национальных лингвистических школ: «в то время как в русской традиции... «функциональный стиль» означал прежде всего особый тип текстов..., но также и соответствующую каждому типу лексическую систему и свою грамматику, в англосаксонской традиции не было ничего подобного прежде всего потому, ч т о не было стилистики как особой отрасли языкознания» (Язык и наука конца XX века, с. 36).
Сам Ю.С. Степанов считает, что дискурс не может быть сведен к стилю - дискурс является неким подъязыком в языке, возможным альтернативным миром в мире языка. Это, по мнению ученого, меняет исходный тезис о языке как системе систем на положение о языке как системе разных систем. Ю.С. Степанов связывает дискурс с особым миром, «за которым встает особая грамматика, особый лексикон, особые правила словоупотребления, особая семантика», а также собственный идеальный адресат (там же, с. 42 – 44).
Дискурс в метонимическом значении подстиля и формы речи употребляется широко в современной прагмалингвистике и речеведении для выделения совокупности дискурсивной реализации определенного речевого жанра (социально, культурно и т.д. контекстуализированной).
В данной лекции мы будем далее употреблять термин дискурс преимущественно во втором значении - как коммуникативной ситуации в совокупности ее составляющих.
Модель коммуникативной ситуации (дискурса) представляет собой системную корреляцию определенных составляющих, опосредующих информационный обмен и коммуникативные действия, а также соотношение некоторых операций, результатом которого является передача информации от источника-адресанта через его текст к реципиенту-адресату. В научной литературе моноязыковая коммуникативная ситуация моделировалась по-разному в зависимости от фокуса ее рассмотрения (технического, культурного, философского, семиотического, эстетического, лингвистического и т.д.) и типа (к примеру, письменная, устная, художественная, научная и т.д.). Коммуникативные модели отображали различное количество составляющих дискурса, различную направленность связей между ними. Однако в целом все коммуникативные модели базировались на одном традиционном звене связи «адресант - текст (сообщение) - адресат» вне зависимости от разграничения персональной и надперсональной коммуникации.
Отсюда вытекает деление коммуникации, исходя из количества собеседников, чаще адресатов, па внутреннюю (внутренний диалог одного человека), межличностную (диалог двух), коммуникацию малых групп (3-5 человек), публичную (20-30 и более), организационную (100 и более), массовую (1000 и более) или разграничение коммуникации на аксиальную (ахis - ось), т.е. конкретно адресованную, и ретиальную (гetе - сеть), т.е. массовую, где адресат - тот, кто находится в зоне передачи.
Наибольшее распространение (в том числе в лингвистике) получили информационно-технические модели коммуникации (см. один из вариантов такой модели на схеме 2 ниже).
Особое место в данной модели отводится коду. Код устанавливает: 1) репертуар противопоставленных друг другу символов; 2) правила их сочетания; 3) окказионально взаимооднозначное соответствие каждого символа какому- то одному означаемому. Язык и речь с их системностью являются таким кодом. Одним из путей усложнения кода
2

Является ввод элементов избыточности, снимающий энтропию и повышающий предсказуемость. Языковой код обладает высокой степенью избыточности. В любом языке существует две тенденции: к избыточности, повышающей предсказуемость и уменьшающей энтропию коммуникации, и к экономии, также повышающей предсказуемость, ибо снятие несуществующих компонентов может повысить скорость обработки информации.
Еще одна рассматриваемая нами модель принадлежит И.П. Сусову, творчески развившему идеи Ч. Пирса и Ч. Морриса. Ученый представил замкнутую многореляционную модель, введя в нее два сигнификата - содержания: порождаемого адресантом и воспринимаемого адресатом, - а также две прагматемы: намерение (интенцию) и интерпретанту. Важным в модели И.П. Сусова является разграничение одного высказывания (форма знака) и двух смыслов, исходящее из прагматической знаковой концепции Ч. Пирса. В основе данной модели, которую можно назвать прагматической, - треугольник, включающий два антропоцентра-коммуниканта и референтную ситуацию как контекст высказывания. Все составляющие метасхемы взаимно соотнесены и обусловлены (см. схему 3). Критически пересмотрев знаковую модель Ч. Морриса, И.П. Су сов подчеркивает, что она «не учитывает того, что знаки (как простые, т
и т.д.................

Формы коммуникационной деятельности

коммуникационный аудитория сотрудничество

Микрокоммуникации - это участие массовых аудиторий (общество, народ, население в целом), которые выступают в качестве создателей и потребителей массовой информации.

Мидикоммуникация - это специальная коммуникация, где в роли отправителей и потребителей информации выступают целевые, как правило, профессиональные социальные группы, а сообщения представляют собой специальную информацию, непонятную неспециалистам.

Микрокоммуникации - это информационное взаимодействие, где к роли отправителя и потребителя информации выступают отдельные личности, а информационные сообщения сводятся к живой речи (канал устной коммуникации) или личной переписке (документарный капал).

Формы коммуникационной деятельности в зависимости от участвующих субъектов и их коммуникационных ролей. Эти формы могут иметь разное содержательное наполнение: они могут служить укреплению сотрудничества и консенсуса между участниками коммуникации, а могут выражать конфликтные отношения, борьбу взглядов, недоверие. В таблице 2 приведены примеры сотрудничества и конфликтов в различных формах коммуникационной деятельности.

Как показывает таблица, наиболее «миролюбивой» формой является подражание: здесь нет почвы для конфликтов во всех видах коммуникации (микро-, миди-, макро-). Наиболее «воинственной» формой следует признать управление, где представлены такие способы императивного принуждения, как приказ, цензура, информационная война, контрпропаганда, культурный империализм и другие отвратительные явления коммуникационного насилия. Правда, все большее распространение в современных демократических обществах получает манипулятивное управление, подменяющее конфликтогенное командное принуждение мягкими психологическими технологиями, создающими у реципиента иллюзию свободы выбора и сотрудничества с коммуникантом (реклама, паблик рилешенз, имиджмейкерство).

Диалоговая коммуникация в наибольшей степени соответствует социально-психологической природе людей и поэтому она приносит наибольшее удовлетворение участникам. Именно диалог, образуя общность «МЫ», создает почву для совместной творческой деятельности, для дружеского общения, для раскрытия и развития личностного потенциала партнеров. Диалог на уровне микрокоммуникации становится формой душевной дружбы и эффективного делового сотрудничества, что не отрицает принципиальных споров и расхождения во мнениях. На уровне мидикоммуникации возможно диалогическое сотрудничество между различными социальными группами, в том числе - диалог с властью, что опять-таки не отменяет соперничества и полемических дискуссий между оппонентами. Для достижения национального согласия и международного сотрудничества решающее значение имеет макрокоммуникационный диалог, участниками которого становятся народы, государства, цивилизации.

Христианская проповедь любви к ближнему, по сути дела, ратует за «диффузное» дружеское слияние. П.А. Флоренский пояснял: «Всякий внешний ищет моего, а не меня. Друг же хочет не моего, а меня. И апостол пишет: «Ищу не вашего, а вас» (2. Кор. 12,14). Внешний домогается «дела», а друг «самого» меня. Внешний желает твоего, а получает из тебя, от полноты, т.е. часть, и часть эта тает в руках, как пена. Только друг, желая тебя, каков бы ты ни был, получает в тебе все, полноту и богатеет ею». Израильский философ Мартин Бубер (1878-1965), акцентируя различия между диалогом (субъект-субъектное отношение) и управлением (субъект-объектное отношение), постулирует два типа отношения человека к окружающей действительности: а) отношение «Я-ТЫ», предполагающее «перетекание из Я в ТЫ», подлинное понимание и взаимность общающихся людей; б) отношение «Я-ОНО», когда человек, будучи субъектом сознания и действия, воспринимает окружающие его предметы и других людей в качестве безличных объектов, служащих для утилитарного использования, эксплуатации, манипулирования. Бытие людей делится таким образом на диалогическое существование, когда развертывается диалог между личностью и окружающим миром, между личностью и Богом, и монологическое (эгоцентрическое) существование. Полноценная реализация личности, - утверждает М. Бубер в своем учении, именуемом «диалогическим персонализмом», - возможна лишь в первом случае. Таким образом, формы коммуникационной деятельности приобретает мировоззренческое звучание.

Небезынтересно обратить внимание на то, что разные литературные стили занимают разные места, переходя от подражания к управлению и далее к диалогу. Древнерусские житийные писания (жития святых отцов), так же как романтические (Дж. Байрон, А. Бестужев-Марлинский, М. Лермонтов) и утопическо-публицистические произведения (Н. Чернышевский, П. Лавров, Н. Островский) предлагали своим читателям образцы для подражания, референтную группу, тем самым управляя их поведением посредством формулы И п Г.

Просветительская и критико-реалистическая литература, начиная с Н.М. Карамзина и заканчивая М. Горьким, культивировала субъект-объектные отношения с «другом-читателем», что соответствует формуле сотрудничество Г у М или Г у Г. В модернизме, эпатирующем читающую публику (вспомним «Пощечину общественному вкусу») и исповедующим самоочарованный эгоцентризм, действует схема управления Г у Г, но с конфликтующим содержанием. Социалистический реализм, пропагандировавший партийные доктрины, относится к формуле Г у М, как и все средства пропаганды, стремящиеся наладить сотрудничество с реципиентами.

В отличие от предыдущих эстетических стилей, где автор неизменно считал себя пророком, учителем жизни, «гением» (модернизм), в современном русском постмодернизме автор воздерживается от управленческого монолога и приглашает читателя участвовать в интеллектуальной игре с текстами. При этом в качестве обязательного условия подразумевается знание читателями тех «первичных текстов», тех «цитат», из которых постмодернист конструирует свое «вторичное» произведение. Например, обращаются к классической литературе XIX века («Пушкинский дом» А. Битова, «Душа патриота или различные послания к Ферфичкину» Евг. Попова) или к советской культуре (направление соц-арт-искусство, работающее с образами, символами, идеологемами советского времени, - «Полисандрия» Саши Соколова, «Кенгуру» Юза Алешковского). Постмодернизм оказывается в классе Г д Г, где реализуется диалоговое сотрудничество элитарных писателей и элитарных читателей.

Надо признать, что проблемы сотрудничества и конфликтности до последнего времени не были предметом пристального внимания наших ученых. Правда, нельзя не вспомнить этические идеи замечательного теоретика анархизма Петра Алексеевича Кропоткина (1842-1921). В противовес социал-дарвинизму, сводившему закон борьбы за существование к безнравственной войне «всех против всех», Кропоткин отстаивал принцип универсальной кооперации в природе и обществе, взаимопомощь как фактор эволюции. Ссылаясь на институт общительности, т.е. врожденную потребность в общении, Кропоткин объяснял происхождение родовых общин, трудовой кооперации, культурного прогресса и будущее коммунистическое общество.

В первые годы Советской власти Алексей Капитонович Гастев (1882-1941), русский ученый и поэт, выступил в качестве основателя Центрального института труда (1920 г.), где развивалась методология научной организации и культуры труда, уделявшая немалое внимание коммуникации между сотрудниками. Идеи этой методологии получили развитие в эргономике - науке, изучающей взаимоотношение «человек - орудие труда», и в современной теории менеджмента.

В 90-е годы приобрели актуальность не проблемы творческой кооперации, а проблемы урегулирования конфликтов. Оказалось, что конфликты - неизбежный спутник общественной жизни, представленный на всех уровнях социальной коммуникации - межличностном, групповом, массовом. Сформировалась конфликтология, представляющая собой одну из прикладных социально-коммуникационных дисциплин. Предметом конфликтологии являются супружеские конфликты, трудовые конфликты, межэтнические и политические конфликты и другие конфликтные ситуации, упомянутые в табл. 2. Теоретическим и методологическим фундаментом при изучении как сотрудничества, так и конфликтности является социальная психология, где проблема общения всегда занимала центральное место.

Внеурочная деятельность развивает коммуникативные умения учащихся, их мыслительные способности, дарования, склонности детей, расширяет их кругозор, воспитывает в них высокие нравственные качества. Следовательно, внеурочная деятельность является наиболее эффективным средством формирования коммуникативных навыков, а также наиболее легкой и подходящей возрастным особенностям младших школьников деятельностью. Также, следует отметить, что эффективность процесса формирования коммуникативных навыков зависит от выбора педагогом соответствующих форм работы с младшими школьниками.

При организации кружковой работы многие педагоги могут использовать такие формы работы, как парная, групповая, индивидуальная. В процессе взаимодействия ученик раскрывается, что позволяет увидеть его личностные качества, как они развиваются, изменяются и формируются. Работа в парах поможет формированию следующих умений: слышать друг друга, т.е. понимать услышанное; считаться с мнением партнера, уважать его мнение; отстаивать свою точку зрения. Ребята учатся договариваться, развивается речь, обогащается словарный запас.

В рамках новых образовательных стандартов на базе школы через внеурочную деятельность, возможно, создать для детей условия, в которых они сами, через игру, дискуссии и упражнения, открывают закономерности и особенности взаимоотношений, общения и поведения в мире людей, а также развивают важные для этого качества и умения.

При организации кружковой работы также актуальны различные формы проведения занятий, это могут быть логические игры, деловые игры, проведение дебатов на знакомые и интересные для учащихся темы.

Внеурочная работа не должна строиться только по принципу развлекательности, однако желательно, чтобы ей сопутствовала красочность и эмоциональность. Успеху внеурочной работы содействует четкое планирование, организация, и проведение игр, как одной из форм организации работы по формированию коммуникативных умений во внеурочной деятельности.

Игра -- наиболее доступный для детей вид деятельности, способ переработки полученных из окружающего мира впечатлений. В игре ярко проявляются особенности мышления и воображения ребенка, его эмоциональность, активность, развивающаяся потребность в общении. Играя, дети учатся применять свои знания и умения на практике, пользоваться ими в разных условиях.

Деловая игра - это форма организации работы, которая предполагает обучение совместной деятельности, умениям и навыкам сотрудничества и выстраивания общения. При проведении кружковых занятий, можно использовать такие деловые игры, как, «Путешествие в мир профессий», «Взгляд в себя», «Земля - наш общий дом» (приложение № 5).

Дебаты - это формальный метод ведения спора, при котором

стороны взаимодействуют друг с другом, представляя определенные точки зрения, с целью убедить третью сторону. Эта форма организации работы способствует развитию творческих способностей школьников, формирует коммуникативные умения, расширению их кругозора, развитию общей культуры, интеллектуальному развитию и формированию положительной мотивации к познавательной деятельности. При проведении дебатов необходимо знать особые правила ведения дискуссии, принятия решения о победившей стороне, а также процедуру проведения.

Проведение дебатов является эффективным средством обучения учащихся умению ясно и логично формулировать свою позицию, находить убедительные факты и доводы в свою поддержку. Такая форма работы так же развивает чувство уверенности в своей способности повлиять на общественное мнение или изменить проводимую политику. Причем, в отличие от других интеллектуальных, творческих и деловых игр, «Дебаты» дают равные, а главное, реальные возможности каждому участнику развить в себе лидерские качества, научиться рассматривать проблемы с разных

точек зрения, аргументировано доказывать свою позицию, выступать на публике. Можно использовать следующие темы дебатов для проведения на занятиях во внеурочной деятельности, «Компьютерные игры - добро или зло?», «Полезна ли каша?» (приложение № 6).